В сентябре 2001 года под Саратовом прошла первая в истории России международная научная конференция, организованная нумизматами-любителями. Несмотря на то, что участники этого симпозиума не блистали регалиями и не потрясали колодками с государственными наградами, признанные историки-профессионалы уже отозвались о нем как о крупнейшем событии начала нового века.
Сам факт, что “чайники” подняли голову и попытались заявить о себе, научная элита России восприняла поначалу весьма нервно. Естественно, на свою тусовку любители пригласили всех “светил”; еще более естественно, что приехали очень немногие, и лишь для того, чтобы, как признался представитель одного из астраханских музеев, “разорвать в клочки этих щенков”. Но драки не получилось: напротив, уже в конце первого дня наблюдалось братание. Профессиональные историки, без преувеличения, были потрясены уровнем нумизматов-любителей и признались, что отныне в корне пересмотрят свое отношение к “плюшкиным”, как кое-кто до сих пор пренебрежительно называет коллекционеров.
Были поначалу проблемы и с иностранными гостями, приехавшими из дальнего зарубежья, то бишь Германии и Голландии; менее дальняя Украина, понятно, не в счет. (Кстати, в Европе нет резкой границы между любителями и профи). Зарубежные гости, размещенные в спартанских комнатках, первым делом замерзли и простудились, сетуя на отсутствие кондиционеров, а также биотуалетов, но вскоре забыли о презренном быте — как и положено настоящим фанатам науки.
Куликовская битва, очередную годовщину которой праздновали в те же дни, стала одним из центров дискуссии. Как сообщила “РГ” от 17 августа 2001 года (статья “Стрела Мамая в подлиннике”), тульские археологи представили неопровержимые доказательства того, что Куликовская битва таки была, и не в Москве, как утверждают некоторые “специалисты”, заполонившие книжные прилавки фолиантами в глянцевых обложках, и не Дмитрия Донского с ... Дмитрием Донским, как гласит другая, мягко говоря, своеобразная теория, а как положено, на Куликовом поле, и, как известно из подлинных старинных источников, именно с Мамаем — международным террористом той поры, державшим в страхе не только русских, но и самого хана Золотой Орды, каковым был тогда Тохтамыш. Грозному хану справиться с “полевым командиром”, отбившимся от рук, было не под силу, но это удалось русской коалиции, в состав которой входили, кстати, и золотоордынцы.
Но вот что странно. Вместо благодарности за “зачистку местности” (после битвы Мамай бежал в Крым, где его убили свои за “потерю лица”), Тохтамыш через несколько лет берет штурмом Москву, и уже Дмитрий Донской спасается от него бегством. Удовлетворившись видом горящего Кремля, Тохтамыш — что тоже более чем странно — уходит.
Историки ломали головы, и от этой ломки возникали все те сомнения, которые в конце концов привели к теории о “фиктивности” Куликовской битвы. Тохтамыша обвиняли в моральной нечистоплотности, но такого рода аргументы ученые не принимают всерьез. Саратовская конференция расставила наконец точки над заковыристыми “i”. В частности, германские исследователи в союзе с нашими любителями впервые заглянули в бухгалтерию русских князей и ханов Золотой Орды и поняли: между собой они воевали из-за денег. После кропотливых изысканий в итальянских архивах (итальянцы имели несколько торговых колоний на юге России и даже открыли биржу в Азове, а когда их выгнали, все документы забрали с собой) выяснилось, что разгром Мамая привел к резкому падению курса валюты Золотой Орды — серебряного дирхема. Он рухнул процентов на 40, что можно сравнить разве только с Великой депрессией в США в 30-х годах. Соответственно, резко вырос курс русского рубля, который в то время представлял из себя не монету, а серебряный слиток весом более ста грамм. Тохтамыш был благодарен русским за победу как таковую, но его государство теряло, в пересчете на современный курс, до 1 миллиона долларов ежемесячно. Через 8 лет после Куликова поля благодарность повыветрилась, деньги улетали, а они были ой как нужны для войны с Железным Тимуром — еще одним “полевым командиром”, который подпирал Золотую Орду с востока. Выхода не было: пришлось устроить погром в самом сердце России, пусть не слишком болезненный, но эффектный. Пожар Москвы действительно был всего лишь комариным укусом, но “биржа” в Азове сразу обрушила курс русского рубля. Паритет валют был восстановлен. Тохтамыш сказал Дмитрию: “Извини, друг” (а может, даже “брат”) — и больше с Русью не воевал.
Справедливости ради надо сказать, что русские всячески способствовали дефолту в Орде, как гласит об этом еще одна археологическая сенсация, о которой рассказали на конференции. На Куликовом поле найдено немало монет совершенно дикого вида. Внешне они похожи на дирхемы Золотой Орды — арабские закорючки, замысловатые орнаменты (ордынцы были большими эстетами). Но на одной стороне имя, скажем, здравствовавшего тогда Тохтамыша, а на другой — титул давно умершего хана.
Выяснилось, что русские, захватив обоз Мамая, нашли в нем тонны серебра и полный набор монетных штемпелей, которые Мамай возил с собой, чтобы чеканить деньги. Мамай был простой парень, и если ему не хватало валюты, он просто брал серебро и “делал бабки” в собственном шатре. Русские обрадовались и наштамповали море монет, но, за незнанием языка, брали штемпели какие попало, не разбирая, где лицевая сторона, где оборотная. Когда эти уродцы попали на рынок, для грамотных ордынцев шок был таким, как если бы мы сегодня обнаружили на долларовой купюре портрет Ленина. Возможно, это была не самая главная причина дефолта, но есть данные о том, что курс такого дирхема все же покатился вниз.
Впрочем, что это мы заладили — дирхем да дирхем? Ведь, как окончательно выяснилось все на той же “чайниковской” конференции, по крайней мере с конца XIII века основная серебряная монета Золотой Орды называлась иначе — а именно “денги”, как о том сообщают все те же генуэзские бухгалтерские книги, поднятые в итальянских архивах, и как вскоре стала называться и русская серебряная валюта.
Что же, как написано в одной древней книге, в мире нет ничего нового, и люди гибли за металл 600 лет назад, как и сейчас. В те же годы, когда русские бились с Мамаем, один король, но уже в Европе, побывав с эксурсией в обсерватории, приказал перелить на монету все приборы из цветных металлов, прервав возбужденный ропот профессоров короткой фразой: “Мне нужны деньги”. А в России вскоре ввели государственную монополию на водку. Иностранцы удивлялись, что пьяниц, перешедших всякие границы, не только не выдворяли из питейных заведений, но поощряли на новые подвиги. Иностранцы толковали о “дикости” русских, не зная, что таков был указ московского князя: “пьяные” деньги шли прямиком в казну.
Но это уже другая история, и она еще не закончилась: на старте нового тысячелетия Россия готова вновь ввести госмонополию на “огненную воду”.
Евгений АРСЮХИН
Статья из "Российской газеты", ноябрь 2001 года,
авторская версия http://archeologia.narod.ru/saratov.htm
